Кэтрин О`Нил - Искусство обольщения

Она удивилась, насколько там было влажно и скользко. Она игриво расправила складки, открывая взгляду Ричарда то, что было скрыто под ними. Глаза его жадно блестели, туманились от желания, и Мэйсон чувствовала себя испорченной и очень красивой.

Он набросился на нее, надавив на бедра так, что они раскрылись еще сильнее, теперь вместо ее руки там была бархатистая головка его эрегированного члена, которая терлась о ее клитор. Мэйсон была готова взорваться. Обвив Ричарда ногами, она закричала, моля о пощаде.

Так давно у нее этого не было.

Но нет, такого с ней не было никогда.

Ричард продолжал надавливать ладонями на ее бедра, удерживая их широко раскрытыми. Однако он вошел в нее медленно, очень медленно, проходя за один толчок не больше дюйма, чтобы Мэйсон могла прочувствовать его всего, каждое отдельное движение. Он входил в нее, в ее тугое тепло, мучительно медленно, но он не дразнил ее, нет. Он без слов говорил: я там, где должен быть. И он хотел, чтобы и она это знала.

Еще никто не брал Мэйсон так, словно заявлял права на все ее существо, не только на тело. Ей казалось, что весь мир замер в предвкушении экстаза. Весь мир – не одна она.

Испытывая потребность за что-то держаться, Мэйсон закинула руки за голову и схватила руками спинку сиденья. Она вытянулась перед Ричардом, приподняла бедра ему навстречу, пытаясь овладеть ситуацией. Ускорить его проникновение.

Но он разгадал ее уловку. И, словно желая наглядно доказать ей, кто здесь командует, вышел из нее почти целиком, так, что лишь головка члена ласкала ее вход. Затем одним резким толчком он вошел в нее целиком. Мэйсон закричала от восторга, и в тот же миг он накрыл ладонью ее рот. И потом он раз за разом входил в нее мощными толчками, наполняя собой так, что от непереносимого наслаждения Мэйсон едва не сходила с ума.

Ричард наклонился к ней, жарко дыша в ухо:

– Давай кричи. Ты же хочешь кричать, верно? Когда в последний раз мужчина заставлял тебя кричать?

Мэйсон сдалась и закричала в его ладонь. Там, снаружи, Париж жил своей обычной дневной жизнью. По улицам прогуливались дамы с зонтиками, дети и щенки резвились в парках, но здесь, в этом уютном мирке, в этом подобии рая, Мэйсон кричала, кричала потому, что этот мужчина, этот невероятный мужчина сводил ее с ума.

Она вошла в пике, сжавшись вокруг него, втягивая его в себя глубже, еще глубже, и дрожь наслаждения прокатилась по ней. Волна восторга окатила ее, качнула, подобно океанскому прибою разбилась мириадами брызг. Она не помнила, чтобы ей когда-то было так хорошо: так светло, радостно и так хотелось жить.

Мэйсон поняла, что лежит на кушетке и Ричард все еще находится в ней, мощный и крепкий, как и прежде. Он ни на миг не останавливался, входя в нее раз за разом, и Мэйсон словно тонула в водовороте, увлекавшем ее на дно, все ниже и ниже, пока… пока оргазм не настиг ее с новой силой. На этот раз Ричард ловил ее крики губами, упивался ими – наглядным свидетельством той эйфории, того восторга и экстаза, что она познала в его объятиях.

– Что ты делаешь со мной? – шепотом произнес он.

– Что ты делаешь со мной? – эхом отозвалась она.

«Я хотела бы его нарисовать, – вдруг мелькнуло у нее в голове. – Я бы хотела доверить холсту то, что он заставил меня испытать».

Словно разгадав ее мысли, Ричард взял в свои широкие ладони лицо Мэйсон и крепко ее поцеловал.

Больше они не говорили, обмениваясь лишь стонами и вздохами. Мэйсон открыла глаза и увидела, что Ричард смотрит на нее с изумлением, словно и сам не ожидал того, что произошло. Пережитое потрясение пробрало его до самого основания. Глаза их встретились, и искра чего-то настоящего, честного проскочила между ними. И от того сокровенного, что увидела она в его глазах, дух ее воспарил, ликуя.

И в этот момент истины все показное, все тщеславное вмиг исчезло. Мэйсон, настоящая, без прикрас, лежала под ним и смотрела в его глаза. Ей казалось, что они не в глаза друг другу смотрят, но в души, и души их, потянувшись друг к другу, вот-вот сольются в одну, такие же обнаженные, как их тела.

Они лежали в обнимку, купаясь в теплых откатных волнах пережитого восторга, и никому из них не хотелось, чтобы это волшебство закончилось. Сердце Мэйсон билось так, как никогда не билось раньше. Она была охвачена чувством, природу которого понимала не вполне.

Однако рано или поздно это должно было закончиться. Медленно и болезненно реальность проникала в их рай. Постепенно стало ощущаться покачивание кареты, потом вернулось зрение, и Мэйсон увидела, как блестят на теле Ричарда бисеринки пота.

Тишина вдруг показалась такой плотной, что воспринималась как новый, ранее неслышимый звук. Все кончилось раньше, чем ей того хотелось. Ричард встал, подобрал с пола одежду и, взглянув на Мэйсон с участием, спросил:

– Где вы остановились?

Ей показалось, что он спросил об этом потому, что не нашел что сказать. Мэйсон не сразу поняла, о чем он. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы окончательно вернуться в реальность. И снова ей пришлось вспомнить ту роль, что она играла.

– В Жокейском клубе на улице Писцов, – с трудом выговорила она, словно не говорила целый год и забыла, как это делается.

Ричард вскинул бровь.

– Жокейский клуб? А разве это не частный отель? Мэйсон села, расправила измятую юбку.

– Один из номеров принадлежит Фальконе. Он предложил мне пожить там, пока я в Париже.

– Тогда мы соседи. Мой отель как раз через улицу. Взгляды их встретились, и Мэйсон тихо вздохнула.

– Да, я знаю, – сказала она и добавила: – Я видела название вашего отеля на дверце экипажа.

– Ричард постучал в потолок, поднял штору и крикнул кучеру, куда ехать.

Затем с трогательной заботливостью он занялся приведением в порядок ее наряда, глуповато и ласково улыбаясь при этом. Он даже попытался водрузить на место ее шляпку, наблюдая за тем, как Мэйсон неуклюже натягивает панталоны – карету здорово качало.

Когда экипаж остановился, Ричард сказал:

– Мы ведь встретимся завтра? Чтобы продолжить… ваше образование.

Мэйсон радостно улыбнулась. Перспектива казалась более чем заманчивой.

Ричард насмешливо нахмурился:

– Я имею в виду искусство. Я мог бы показать вам Монмартр. Мы могли бы отправиться в тот мир, где жила Мэйсон.

– Я бы предпочла совершать эту прогулку не пешком, а в этом замечательном экипаже.

Ричард засмеялся густым, раскатистым смехом, который неизменно оказывал на нее все тот же потрясающий эффект.

– У меня утром есть кое-какие дела, но я отдам распоряжение, чтобы вас забрали из вашей гостиницы и привезли туда, где я буду вас ждать. Как насчет часа дня?

Мэйсон кивнула все с той же глуповатой улыбкой. Ричард наклонился, поцеловал ее в лоб, затем открыл дверцу кареты и, выйдя, помог ей сойти на землю.